КОСТРОМА-ДИОНИС
В краях ингерманландских, где все недужны, все, катится Стрибог властный на черном колесе.
Зеленые боги, славянские боги проснулись весною холодной, они топотали, сверкали их роги стадо пьяных слонов голодных. Шептались они и кружились вертелись они все быстрей. Праздник праздников радость радостей кровь и золото царь царей. Помню — взалкала холодная Мара Крови отрока Костромы, шла за ними то волчицей старой, то змеей выползала из тьмы. И прикинулся он девицей, смотрит в речку — узнать ли кому? Налетела, одетая птицей и проткнула печень ему. Закричали тут старые боги, было много их диких родных, и ногами они топотали, и воскрес он от топота их. Встали кругом они над ним он воскрес — но в подземной печали юным, светлым, глухим и немым. И пришли времена тут строги, что-то прянуло с неба, с земли. Зарычали грозные боги и под ноги церквей легли. И поют они, лежа под спудом, под белым камнем церквей. Праздник праздников радость радостей кровь и золото царь царей. О боги бедные, вы стали ныне лешими и домовыми, рыболовами ночными-водяными, все не приискать вам домовину. Размазал по лицу малину леший, на месяц полный он вопил, он выпью-тварью стал безгрешной. О выпей, луно — он молил. Под локти лунь и выпь вели его домой под корни вниз. И Кострома поел земли, славянский тихий Дионис, и соловьем пропел вдали. Помнят это только корни сочных трав рогоз, аир и осока, да злые птицы во мгле дубрав о Велесе в лесе вопят высоко. В ночи волглые воет воинство зеленавок, волосарей радость радостей, праздник праздников, кровь и золото, царь царей. 1980