***
Жертвы требует Бог — так скорей же ее принеси. Жизнь на части ты режь, в алюминии быстро свари. Деревянною ложкой по краям разотри. Ну и что она есть? — паста, пепел, дурман, Просто нечто болимое, некий болящий туман. А ты грозно курлычешь, как старый мальчиший турман. Ах, душа моя тлеет и кровь чуть тепла — Потом вышла любовь и зеленой луною взошла. Давай же прижмемся скорей к Петропавловскому кресту — Он розовому телу меди вернет чистоту. Что же чувствует жертва — когда она видит алтарь? Ах, сама она чует — что кого-то прирезала встарь. И кому-то тогда было слаще еще и больней, Жизнь пришла и ушла, и все это было не с ней. Позови ты ее — она снова промчится в ничто, Только кровью и жиром забрызжет пальто, И пока нам другая не подана весть — Будем горькую землю оловянною ложкою есть. Как режет до края налитый конъюнктивитный мешок — Сколько слез в нем зашито, да высохли все в порошок. Как подробна поверхность резного листа: Жилка здесь, впадинка, острый зубец, А небес стихия проста, А для малой вещицы — ювелира резец. (Бесформенность души — залог вечности), Так не будь же подробным — ужасный наступит конец! Вот хоть глаз — кто его для примера возьмет — Жилка алая трижды меняет теченье, У Творца столько глины — он лепит и мнет, Не устанет от вечного круга верченья. О подари — хоть кислым молоком Косматых коз, запрятанных в шиповник, Монетой ржавою, где грубым молотком Навеки выдавлен серебряный любовник. Он мог бы быть возлюбленным Луны, Бессмертным и прекрасным непонятно, Когда б не эти — едкой кислотой Крестообразно съеденные пятна. Они и бывших ангелов язвят, Когда уже им нет пути назад. 1973