На Спасской полночь бьет,
В России день прошел,
Одеяло до Урала снег связал,
В Хабаровске уже опохмелились,
Сергей Владимыч фугу написал,
И заявленье подал Пейсюкович,
 И внуки его будут Пэсико́ —
 Роже и Шарль, премилые французы,
Им кровь пророков будет не в обузу
И в галльской растворится так легко.
 Завод резиновых изделий,
В долине круглой потонувший,
 План выполнил, трубой вздохнувши,
Спокойно отдался метели.
Мильоны пульсов, слившись в гул,
 Согласно эти сутки отсчитали,
На новые пошли, и кто уснул,
А те — еще мильон зачали...
А разговоры — выставки, весна,
 Пятьсот самоубийц уплыли в небо,
Зубок прорезался, болит, болит десна,
По булочным поля развозят хлеба.
 Что ж? Дальше жить земле терпенья хватит,
 И солнце ненамного охладело,
Сапог примерил свеженький солдатик —
Пусть жмет — служи, а мне так надоело —
 В мильярде моих клеток, в их песке
Служить тому, сему в тоске.
Мы — мира кубики, частицы
И нами снится то, что снится.
Не ведая, мы источаем опись
Событий, дат и прочих пустяков,
Но выжмут спирт из муравьев.
Цап — рацию из облака украдкой 
И шифром передам, настроясь на волну:
 Россия крещена, я занозила пятку,
И Атлантида канула ко дну.

1976

Год написания: 1976

Опубликовано в:

Сочинения, том 1. C.57-58